Воевода, в России — славянское слово, соответствующее латинскому dux и немецкому Herzog, "предводитель войска". — У древних славян, как и у других племен, преобладал быт военный, и утвердился обычай с голоса племенного веча (см. это слово) выбирать воевод, или предводителей на случай войны: с окончанием ее власть Воевода прекращалась. В конце VIII века, когда самобытности балтийских и вообще западных славян стала угрожать опасность с разных сторон, народное правление у них несколько преобразовалось. Воеводы соединили в своих руках власть военную, гражданскую и духовную. Явились начальники племен, владавцы, господари, т. е. "верховные воеводы", которые в то же время были главными судьями и верховными жрецами. Впоследствии у большинства славян название Воевода перешло в название князь. В России после призвания варяжских князей старшие дружинники назывались княжескими Воевода Знатнейшие из них пребывали в Киеве, при князе; в главных областных городах при наместниках княжеских также находились Воевода с отрядами княжеской дружины для удержания туземцев в покорности. Во времена удельного периода каждый князь имел свое войско и своих Воевода, которые в военное время начальствовали ратными людьми, а в мирное исполняли разные гражданские должности. С утверждением единодержавия назначение полковых Воевода осталось за одними лишь московскими государями. Русская рать для похода и боя делилась на 5 полков: передовой, большой, правой руки, левой рука и сторожевой (тыльный). Каждый из этих полков имел в своей главе одного или нескольких Воевода Кроме полковых Воевода, при русской рати состояли еще: 1) Воевода ертаульный, начальствовавший легкими войсками; 2) Воевода от снаряда, начальник артиллерии, и 3) Воевода гулявый, начальник гуляй-города (см. это слово).

Главным между всеми ними считался Воевода большого полка; но точно определить отношения к нему прочих Воевода нельзя по неимению исторических данных. Известно только, что каждый Воевода был самостоятельным начальником; все они непосредственно сносились с разрядным приказом и имели право писать государю. В некоторых случаях они получали царский указ быть "в сходнех" с Воевода большого полка, и тогда определялись известные условия подчиненности, хотя во всех отписках своих Воевода большого полка прибавлял, что решения и распоряжения сделаны им и сходными Воевода При Воевода состояли дьяки для переписки и ведения денежных расчетов, так называемые съезжие избы с судьями, дьяками, подьячими для производства суда и расправы в войске. Обязанности Воевода после наступления военного времени состояли в том, чтобы пересмотреть всех ратных людей по спискам и составить свои списки для правильной раздачи денежного жалованья. Затем уже, согласно общему предначертанию военных действий, установленному в царской думе, Воевода начинал "промысл над врагом". При Петре Великом звание военных Воевода было уничтожено; остались лишь гражданские Воевода

В качестве местных правителей Воевода первоначально являлись в виде исключения. Уже в княжеской Руси в некоторые (преимущественно пограничные) города посадники, а затем — наместники, посылались иногда с войском, и тогда они назывались воеводами, также местными воеводами в отличие от ратных воевод, назначаемых с исключительной целью предводительства в известном походе. В XVI стол. правительство проводит различие между воеводами полковыми и местными; последние стали именоваться годовыми, потому что отпускались для управления данной местностью на год, а впоследствии — городовыми. Всеобщее введение Воевода относится к началу XVII в. Смутное время обнаружило необходимость иметь в каждом городе военную власть и сверх того такой орган управления, который связывал бы провинцию с Москвой и простирал бы свою власть на все классы провинциальная общества (а не на одних тяглых людей). В города [В Москве воевод не было; там и местными делами заведовали приказы] обыкновенно посылался не один Воевода, а с товарищами (вторые и третьи воеводы) или с дьяками и подьячими; последние в отличие от подьячих, занимавшихся только письмоводством, назывались подьячими с приписью, потому что доношения в Москву посылались за их приписью. Отношения главного (первого) Воевода к его товарищам не отличались определенностью; им предписывалось все дела ведать вместе, без всякой розни. Если они не могли согласиться и жили во вражде, то имелось одно средство — наказывать за ссоры, что правительство и делало. Воевода жили на воеводском дворе, который строился жителями управляемого ими уезда. Присутственным местом была съезжая или приказная изба, которая в знатных городах называлась палатою. Учреждение это, иногда весьма сложное по составу, разделялось на повытья или столы. В уездах, которые обнимали собою несколько городов с их уездами, различались воеводы главных городов и воеводы приписных городов. В приписных городах были иногда одни Воевода, без дьяков и без подьячих. Посылались они обыкновенно центральным правительством, но в некоторых местах назначались воеводами главных городов. Воевода приписных городов иногда являлись совершенно самостоятельными правителями, иногда были лишены всякой власти, и дела приписных округов ведались непосредственно главными Воевода Наконец, дворцовые села и слободы обыкновенно выделялись в самостоятельные округа, которыми заведовали особые дворцовые воеводы. Все Воевода при назначении своем получали наказ, в котором определялись их обязанности. Степень власти Воевода не была одинакова. Воевода, при которых были дьяки, имели сравнительно больше власти. Принимались во внимание также величина города и грамотность воеводы. Воевода ведали почти все отрасли местного управления. Им поручался набор войска, раздача денежного и хлебного жалованья, разверстание службы между служилыми людьми; они обязаны были ловить воров, разбойников, преследовать беглых, принимать меры против пожаров, заразительных болезней, запрещенных игр, соблазнительных зрелищ, корчемства; они должны были искоренять раскол, заботиться о том, чтобы духовенство исполняло свои обязанности, чтобы прихожане посещали церковь и говели своевременно. Далее Воевода были судьями. В больших городах, куда Воевода посылались с товарищами, им предоставлялось решать гражданские дела до 100 и далее до 500 руб. По Уложению Воевода, при которых не было дьяков, вовсе не могли судить вотчинных, поместных и холопьих дел, а в остальных делах давали суд только до 10 или до 20 руб. Все дела, превышавшие власть Воевода, поступали прямо в Москву; между Москвою и всеми городами, как бы они ни были малы, не было посредствующих инстанций. Дела "разбойные, татебные и убийственные" подлежали ведению губных старост, за которыми Воевода должны были иметь надзор, но скоро сделались их начальниками и вместе с ними сами стали ведать уголовные дела. Большинство воевод не имели права приговаривать к смертной казни, но некоторым предоставлялось и это право — напр., воеводам отдаленных городов, куда она обыкновенно назначались с товарищами. Подчинив себе губные учреждения, воеводы наложили свою руку и на самоуправление земское и сделались начальниками земских старост и целовальников в их полицейской деятельности; но в финансовом и экономическом управлении земские власти были независимы, подчиняясь только надзору Воевода Равным образом устранены были Воевода и от заведования другими отраслями финансового управления, от "сборов таможенных и кабацких", которые ведались особыми головами. Вообще Воевода не пользовались доверием центрального правительства. Средства контроля (ежегодное представление сметных и пометных, или счетных, списков были ничтожны, имели почти исключительно финансовую цель и так же мало достигали ее, как и общая отчетность при смене Воевода Воевода считался начальником всех приказных людей в уезде, разного рода приказчиков и голов; ему поручалось "смотреть" за теми старостами, которые непосредственно и не были ему подчинены, но и старостам под рукою рекомендовалось "смотреть" за воеводою. Нередко центральное правительство, недовольное воеводским управлением или не доверяя ему, присылало "просильных людей из Москвы", на которых возлагались отдельные поручения. Таковы были сыщики по губным делам, сыщики беглых, горододельцы, сборщики хлебного и денежного сбора и др. Почти бессильные для служения местным интересам, для удовлетворения нуждам местности и частных лиц, Воевода не были удовлетворительны и как исполнительные органы центрального правительства. Воевода всякий раз приводился, так сказать, в движение указом из Москвы; в противном случае он бездействовал. Малоуспешности воеводского управления способствовало и то, что Воевода состоял в ведении того областного приказа, который ведал его город; предписаний других приказов без послушной грамоты из своего приказа он мог и не исполнять. Законные требования других воевод. Воевода нередко отказывались исполнять под тем предлогом, что "у них о том от великого государя указа нет". Злоупотребления Воевода (они задерживали жалованье служилых людей, покровительствовали корчемству и контрабанде, сами производили их в больших размерах, вступали в союзы с ворами и разбойниками, брали непомерные поборы с людей тяглых) находили некоторую опору во взгляде самого правительства на воеводскую должность. Кормление (см. это сл.) местных правителей было отменено еще при Иоанне Грозном, но оно продолжало жить в нравах. Правительство не только знало, что воеводы получают приношения, но и считало это в порядке вещей; оно преследовало только вымогательства, когда об этом поступали к нему жалобы. Воеводская служба недаром считалась очень выгодною, "корыстною", службою. Этим обусловливалась ее краткосрочность: воеводы назначались на непродолжительный срок — на год, два, иногда на три года. Реформа 1708 г., положившая начало разделению империи на губернии, мало коснулась существа воеводской должности. Во главе губерний стали губернаторы и вице-губернаторы, которые, однако, ограничивались общим надзором преимущественно за военно-финансовой стороной управления; действительное же управление осталось со прежнему в руках Воевода, только переименованы они были в комендантов и обер-комендантов. Более крупное преобразование совершилось в 1718-1720 гг. Губернии поделены были на провинции, которые управлялись Воевода или вице-губернаторами. Воевода дана подробная инструкция ("Полное Собр. Законов" № 3294), которою им вверена власть полицейская в обширном смысле. Из власти губернаторов и воевод выделены две самостоятельные ветви управления: финансы и суд. Сбор податей передан в руки земских комиссаров (существовавших и прежде) из выборных от дворян, действовавших под надзором губернаторов и воевод и под отчетностью пред своими избирателями. Отделение суда от администрации было проведено далеко не последовательно: губернаторы и Воевода, не вмешиваясь в производство суда, могли своим протестом останавливать исполнение решений, отвечая, впрочем, за неосновательный протест. В 1722 г. суд вновь соединен с администрацией; в судах судит воевода с двумя асессорами. В 1727 г. все новые должности и учреждения местного управления были упразднены; вместо того назначены были Воевода во все те города, где они были в московском периоде. Число воевод возросло: появились воеводы пригородные, городовые и провинциальные, которые вместе с губернаторами сосредоточивали в своих руках все отрасли управления и суда. Старые порядки приводили к прежним злоупотреблениям. В 1730 г. повелено было Воевода назначать на два года, по истечении которых они должны были являться в сенат с росписными и счетными книгами. В 1760 г. сенат предписал сменять их через пять лет, но жителям предоставлено ходатайствовать о продлении этого срока. Учреждением о губераиях 1775 г. звание Воевода было упразднено и состоявшие при них (со времен Петра) воеводские канцелярии были закрыты.

Ср. Б. Чичерин, "Областные учреждения в XVII веке" (М., 1856); И. Андреевский, "О наместниках, воеводах и губернаторах" (СПб., 1864; рецензия Н. Калачова в XXXIV Присуждении Демидовских наград и отдельно, СПб., 1867); А. Градовский, "История местного управления в России" (СПб., 1868, гл. V); его же, "Системы местного управления" (в "Сборнике Государственных Знаний" Воевода Безобразова, т. VI, СПб., 1878). Художественный рассказ о воеводских злоупотреблениях у Костомарова, "Бунт Стеньки Разина" (в введении). О бытовой истории воеводского управления см. "Съезжая изба и воеводский двор в Шуе" ("Владимирские Губ. Вед." 1850, № 47); Воевода Лествицын, "Воеводы в Ярославле, Угличе и Романове с 1672 по 1712 г." ("Яросл. губ. вед.", 1873, № 37); "О воронежских воеводах" ("Памятная книга Ворон. губ." на 1856 г.); Щукин, "Сибирские Воевода, из иркутской хроники" ("Дело" 1867, кн. 1); Чупин, "О приказчиках Ирбитской слободы и начальниках их, Верхотурских Воевода" ("Ирбитский ярмарочный листок" 1872, № 25); "О сибирских Воевода" ("Тобольские губ. вед." 1871, №№ 15, 16); Кузнецов, "Исторические акты Сибири XVI и XVII вв." (Томск, 1890 — из делопроизводства Томской съезжей избы).