ТатариноваЕкатерина Филипиовна (рожд. Буксгевден, 1783—1856 гг.) — основательница "духовного союза". Поселясь после смерти мужа в Петербурге и ища, как многие другие дамы того времени, царствия Божия, Татаринова Екатерина Филипиовна вошла в близкие сношения с хлыстами и скопцами, бывала на их радениях и слушала их пророков. В Петербурге она завязала связи с семейством Ненастьевых, бывших сначала хлыстами, потом скопцами, и усвоила у них обряд радения; самое скопчество казалось ей мерзким. В 1817 г. Татаринова Екатерина Филипиовна решилась перейти из лютеранства в православие. С этого времени началась ее сектантская деятельность; она уверяла, что почувствовала в себе дар пророчества в самую минуту своего присоединения. Первыми членами ее кружка были ее мать, брат — капитан Буксгевден, деверь Татаринов, надв. сов. Мартын Пилецкий-Урбанович, человек весьма образованный, беззаветно преданный Татаринова Екатерина Филипиовна, но странный чудак, академик и живописец Боровиковский и музыкант кадетского корпуса Никита Федоров (Никитушка), по своему пророческому дару игравший такую видную роль в секте, что она называлась иногда Никито-Татариновскою. Потом к ней постепенно примкнуло еще человек до 40 разного пола и состояния, между прочим ген. Е. Головин, кн. Енгалычев, Лабзин и директор дпт. народного просвещения, секретарь Библейского комитета В. Попов с тремя дочерьми, из которых одну он потом чуть не уморил побоями и домашней тюрьмой за ее отвращение от сектантских обрядов. На собраниях у Татаринова Екатерина Филипиовна бывал известный проповедник свящ. А. Малов и умилялся от ее песней и пророчеств. Посещали их сам министр духовных дел кн. Голицын, тоже веривший в прорицания пророков, и гофмейстер Кошелев. Татаринова Екатерина Филипиовна не приняла ни догматического, ни нравственного учении скопцов и хлыстов (об их христах-искупителях, о безбрачной жизни и пр.) и держалась, вероятно, обыкновенных мистических понятий, но почти целиком усвоила обрядность радений как способ доходить до состояния мистического экстаза. Тайну своей секты Татаринова Екатерина Филипиовна основывала на смысле начальных стихов. гл. XIV перв. посл. к Коринф. о даре пророчества. Собрания ее открывались обыкновенно чтением свящ. книг; потом пелись разные песни, положенные большею частью на простонародные напевы главным уставщиком Никитушкою (в том числе песни хлыстовские: "Царство ты, царство", "Дай нам, Господи, Иисуса Христа" и др.) и некоторые церковные ("Спаси, Господи, люди Твоя"); затем начиналось paдениe, или кружение, производившееся, как у скопцов, в особых костюмах и кончавшееся тем, что на кого-нибудь из кружившихся "накатывал" Дух св. и он начинал пророчествовать. Чаще всех пророчествовали сама Татаринова Екатерина Филипиовна, Никитушка и некая Лукерья. Пророчества эти, произносившиеся необыкновенно быстро и состоявшие из разных бессвязных речей под склад народных прибауток с рифмами, относились частью к ближайшей судьбе всего круга, частью к судьбе отдельных его членов. Кружение, "святое плясание, движения в некоем как бы духовном вальсе" и пророчества составляли самую заметную для всех особенность секты и были причиною того, что членов ее называли русскими квакерами. Кроме музыки, секте служили и другие искусства: живопись — в украшавших ее молельную картинах Боровиковского, хореографическое искусство — в радельных плясках, которые сектанты сравнивали с танцем Давида перед ковчегом. Собрания в квартире Татаринова Екатерина Филипиовна (в Михайловском дворце) продолжались свободно и даже далеко не секретно почти до 1822 г., когда в этом дворце было помещено Инженерное училище и в то же время запрещены тайные общества. О собраниях знали имп. Елизавета Алексеевна, благоволившая к Татаринова Екатерина Филипиовна, и сам государь, давший однажды Татаринова Екатерина Филипиовна аудиенцию и долго с нею беседовавший. Никитушка тоже был ему представлен и получил чин 14 класса. В письме к гофмейстеру Кошелеву имп. Александр говорил, что сердце его "пламенеет любовию к Спасителю всегда, когда он читает в письмах Кошелева об обществе г-жи Татаринова Екатерина Филипиовна в Михайловском замке". В 1818 г. тайный советник Милорадович был сильно обеспокоен тем, что в общество Татаринова Екатерина Филипиовна был вовлечен сын его, гвардейский офицер; государь успокоил его письмом, в котором писал: "Я старался проникнуть его связи и, по достоверным сведениям (вероятно, от Голицына), нашел, что тут ничего такого нет, что бы отводило от религии; напротив, он сделался еще более привязанным к церкви и исправным в своей должности, посему заключаю, что связи его не могут быть вредны". С выездом из Михайловского замка Татаринова Екатерина Филипиовна не прекратила своих собраний и устраивала их на своей квартире, а в 1825 г. с ближайшими своими последователями — братом, Пилецким, Федоровым, Поповым и некоторыми другими — из опасения перед полицией, преследовавшей собрания тайных обществ, выселилась за город и недалеко от Московской заставы основала нечто в роде сектантской колонии, где радения ее совершались целых 12 лет. В 1837 г. по распоряжению правительства колония эта была закрыта и все члены кружка до решения дальнейшей их участи арестованы в своих комнатах. Секретный раскольничий комитет, в который было передано дело Татаринова Екатерина Филипиовна, нашел, что она и ее последователи составили тайный союз и установили свой образ моления, соединенный с страстными и неприличными обрядами, противными как правилам и духу православной церкви, так и государственным узаконениям. На этом основании дальнейшее существование столь вредного общества должно быть прекращено; главных сектантов комитет полагал разослать по монастырям, а остальных отдать под надзор полиции. Это мнение комитета было утверждено имп. Николаем I. Татаринова Екатерина Филипиовна была послана под строгий надзор в кашинский Сретенский женский м-рь, где пробыла 10 лет. Несогласие Татаринова Екатерина Филипиовна признать прежние свои "религиозные занятия" заблуждением было причиною того, что прошение ее родственника М. Татаринова на имя ген.-адъютанта А. X. Бенкендорфа об исходатайствовании высочайшего соизволения на освобождение ее из монастыря и ее собственные неоднократные прошения о том же оставляемы были без внимания. Сам государь приказал объявить Татаринова Екатерина Филипиовна, что освобождение ее может последовать только в том случае, "если она отвергнет прежние свои заблуждения, на коих основана была секта ее", Татаринова Екатерина Филипиовна же отказывалась признать свою секту заблуждением потому, что учение ее привело к покаянию и послужило к утверждению в вере в Иисуса Христа. Она говорила, что в первобытной церкви всегда были особые общества, но не допускались гласно по той причине, что не все "могут сие вместить" и это послужило бы соблазном для многих. Признавая, что православная церковь и без пророческих собраний доставляет средство к дарованию верным Духа Св., Татаринова Екатерина Филипиовна тем не менее не отрицала пользы и возможности пророческого слова. Дар пророческий, говорила она, возбуждался не кружением тела, а верою в Евангелие и в пророческое слово; радение же, или кружение тела, служило к умерщвлению строптивой природы, которая противится благодатному действию на внутреннего человека. Татаринова Екатерина Филипиовна утверждала, что в их собраниях действительно происходило явление Св. Духа во плоти, т. е. через человека слышалось слово жизни тому, кто с чистым сердцем желал его слышать. Слово это обновляло человека точно так же, как и св. таинства церкви, установленные Спасителем. Только в 1847 г., когда Татаринова Екатерина Филипиовна дала безусловное письменное обязательство оказывать искреннее повиновение православной церкви, не входить ни в какие не благословенные церковью общества, не распространять ни явно, ни тайно своих прежних заблуждений и не исполнять никаких особенных обрядов под опасением строжайшего взыскания по законам, имп. Николай I разрешил Татаринова Екатерина Филипиовна жительствовать в г. Кашине вне монастыря, но с учреждением над нею секретного полицейского надзора. Через год (14 июля 1848 г.) ей было разршено жить в Москве без права приезда в Петербург. Ср. П. Знаменский, "Чтения из истории русской церкви за время царствования имп. Александра I" ("Правосл. собеседник", ч. III, стр. 257—260); И. Липранди, "О секте Татаринова Екатерина Филипиовна" ("Чтения в Имп. общ. истории и древн. российск.", 1868, № 4); В. Фукс, "Из истории мистицизма. Татаринова и Головин" ("Русск. вестник", 1892, январь); "Татаринова Екатерина Филипиовна в Кашинском женском м-ре" ("Тверские епарх. ведомости", 1891, №№ 10, 11, 12; о том же в извлечении в "Богословском вестнике", 1892, № 6, стр. 369—375); H. Дубровин, "Наши мистики-сектанты. Ε. Φ. Τ. и А. П. Дубовицкий" ("Русская старина", 1895, №№ 10, 11, 12; 1896, №№ 1 и 2); А. Мальшинский, "Головин и Татаринова Екатерина Филипиовна" ("Историч. вестн.", 1896, № 9).